New CD - Art songs by Yuri Shaporin and Georgy Sviridov - by Mariam Sarkissian and Artur Avanesov

Art songs by Yuri Shaporin and Georgy Sviridov on Alexandre Blok's poetry. The ''Distant youth'' song sicle by Yuri Shaporin is a world premiere on CD.

Mariam Sarkissian, mezzo-soprano
Artur Avanesov, piano

Suoni e Colori 2014

First fifteen years of the 20th century, marked by an unprecedented flowering of literature, arts, philosophy and humanistic thought, is considered to be the “Silver Age” of Russian culture. One of its central figures was the poet Alexander Blok (1880-1921). At its best, his poetry is extraordinary musical. Blok himself described his creative process in the following passage: “When a particular thought haunts me, I am painfully looking for that special sound, into which it must be clothed. And then, I finally hear a certain melody. And only then the words come.” Such poetry is extremely rewarding material for musical embodiment, and there is nothing strange in the fact that among Russian classical poets, the total volume of the music created on Blok’s poems is only second to Pushkin’s.
This disc features songs based on texts by Blok that were created by two composers who, by their special commitment, were connected to his poetry, but were otherwise quite different. The eldest of them, Yuri Shaporin (1887–1966) began his professional career before the 1917 revolution. He studied at the St. Petersburg University and the St. Petersburg Conservatory; he knew the poet personally. In Soviet times, Shaporin became a prominent figure of the musical establishment; the peak of his creativity is considered to be a monumental symphony-cantata “On Kulikovo Field” based primarily on the poetic cycle by Blok with the same title (1939). Shaporin composed several other large works, including an opera titled “The Decembrists” (1953), which at one time was widely promoted in the Soviet Union as a model of the historic-patriotic genre. Undoubtedly, however, the most vital part of his legacy consists of songs for voice and piano on texts by Russian classical poets, and, above all, by Pushkin and Blok. The best of them are characterized by a remarkable plasticity of the melodic lines, richness of the piano texture, and sensitivity to subtle changes in shades of meaning; their musical language often resembles romantic vocal lyricism, so rich in harmonic enchantments, of the music of Tchaikovsky and Rachmaninoff.
“The Distant Youth” (Op. 12, 1939) presented on this disc consists of ten romances [songs]; this vocal cycle can be easily counted among the top chamber vocal works of Russian 20th–century music. Shaporin selected texts of intimate, mostly nostalgic character that create a string of memories about past loves and happiness, evidently suggesting a parallel with Schumann’s Dichterliebe. The cycle’s epigraph "Oh, my youth..." is from Nikolay Gogol: just three words, but anyone familiar with Russian literature would easily recall the context from which they are taken: a poetic monologue from the 6th chapter of the first volume of the “Dead Souls”, in which Gogol ruminates on how different are the perceptions of a new experience by an immature boy and a tired aging man: “Now […] my chilled cooled glance is indifferent […], and what would once awaken a vivid movement in the face, laughter and relentless talking now glides by, and my motionless mouth keeps the indifferent silence. Oh, my youth! oh my freshness!”
In Shaporin’s cycle, this mood of frustration and psychological fatigue thickens towards the end. The first romances still keep traces of young vivacity of spirit, though clouded by light melancholy. The music comes alive by sound-painting and genre associations: piano passages delicately “illustrate” a spring storm (“A sultry eve my heart remembers”) and a light breeze (“Winds from afar"); the song “Smoke from the bonfire” is based on the rhythm of the waltz, and in some melodic and harmonic moments of “Silence casts on me a charm,” the music emphasizes connections with pastoral imagery. The fifth romance "Far beyond mountains looming,” comparable to a great operatic monologue, marks the turning point in the general mood; and the elegiac note touched upon here sounds with even greater force in the sixth romance, “The waning autumn day.” The following romance "Your southern voice is languid” returns to the rhythm of the waltz, which is presented here in a more “decadent,” indulgently-sensual version than in “Smoke from the bonfire.” In the context of this cycle the song plays a role of an intermezzo, creating a contrasting background for the last three romances, perhaps the most heartfelt and touching ones (“There was a time”, “The long forgotten lights I see,” and “Those days are past”). The epigraph of “Dead Souls” refers primarily to this “triptych” that completes the cycle, because here the anguish for the past-away youth and vanished happiness finds its most concentrated expression.
Three other romances on this disc complement the selection of Shaporin’s songs on the texts by Blok: “Everywhere – over the forest and over the fields,” “Servus – Reginae” (Servant – to Queen) and “Approaching sound.” The first two are relatively simple, but the third romance unfolds as a large-scale tableau, saturated with movement; by the perfection of the musical form and its powerful overall impact it is comparable to the climactic numbers of “The Distant Youth.” Shaporin included this song in his vocal cycle “Elegies” Op. 18, on which he worked in 1940–45.
Georgy Sviridov (1915–1998) studied composition at the Leningrad Conservatory with Dmitri Shostakovich. The influence of Shostakovich on young Soviet composers was extremely strong, but Sviridov, unlike most other students of the great Soviet classic, freed himself from his impact relatively quickly. Sviridov’s mature works are inextricably linked with poetry; solo vocal and choral cycles (some of which he termed “poems”) and cantatas on verses by Russian poets of the 19th and 20th centuries, prevail among his works of the 1950–1990s. If Shaporin’s vocal works are close to Tchaikovsky and Rachmaninoff, the main precursor and benchmark of Sviridov – gravitating toward Russian folklore and antiquity, economical with respect to harmony and musical texture – is Mussorgsky. Sviridov’s creative output, firmly rooted in Russian speech and deep layers of mentality, is relatively little known outside Russia, but is quite popular in his homeland.
One of the central works in Sviridov’s output is the “Petersburg” song cycle (“poem”) for voice and piano. Here the composer chose nine poems by Blok that all relate to the capital of the Russian Empire, with its traditional image of cold, mysterious, often dark, sometimes sinister aura. The earliest song included in “Petersburg” appeared in the early 1960s, but the poem achieved its final form only in 1995, the year of the composer's eightieth birthday. As a completed cycle, “Petersburg” was premiered in London in 1996 by Dmitri Hvorostovsky, accompanied by Michael Arkadiev.
Individual songs of “Petersburg” can be performed separately.This disc includes three of them. The first, “Weathervane,” is one of the most popular vocal miniatures among all of Sviridov’s works. The D-flat major chord constitutes its kernel, pulsating in a steady triplet rhythm throughout. Other chords, stacked to it alternatively in the upper and lower registers of the piano create rich in overtones (“bell”-like) background for the vocal line. These simple and precise means create an effect of three-dimensional space that disperses into infinity – that is, the sound representation of the very “blue depths” and “eternally hazy vistas” that are mentioned in the deeply metaphysical poem by Blok. The second song, “The Bride,” is distinguished by a simplicity of a different sort, one in the spirit of Russian urban folk songs, but with the details that betray the refined hand of an extraordinary master. A lofty religious element that is present in it is developed in the last and probably the most heartfelt song in the cycle entitled “The Mother of God in the City.” As in many other poems by Blok (including the already mentioned “Weathervane”), a “picture” of everyday life is transformed into a majestic, reverence-inspiring symbol. The artistic power of Sviridov’s miniature, as well as his other best works, originates from the contrast between the wealth of symbolism encapsulated in the poetry and the amazing, almost naive simplicity of its musical embodiment.

Levon Hakopian

Романсы Юрия Шапорина и Георгия Свиридова на стихи Александра Блока. Цикл романсов Юрия Шапорина "Далекая юность" выходит на диска впервые.

Мариам Саркисян, меццо-сопрано
Артур Аванесов, фортепиано

Suoni e Colori 2014

Первые полтора десятилетия XX века, отмеченные небывалым расцветом литературы, искусств, философии и гуманитарной мысли, принято считать «Серебряным веком» русской культуры. И одной из его центральных фигур был поэт Александр Блок (1880—1921), которого Анна Ахматова, его младшая современница, назвала «трагическим тенором эпохи». Но хотя в стихах Блока, действительно, отчетливо звучит трагическая нота, эмоциональный спектр его искусства отнюдь не ограничивается мрачными красками — недаром в одном из стихотворений он, говоря о себе в третьем лице, восклицал:
Простим угрюмство — разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь — дитя добра и света,
Он весь — свободы торжество!
При этом в Блоке, несомненно, было что-то от «тенора» — яркого, эффектного, эгоцентричного солиста, услаждающего слух напевными мелодиями. Его поэзия в своих лучших образцах необычайно музыкальна. Сам Блок описал свой творческий процесс так: «Когда меня неотступно преследует определенная мысль, я мучительно ищу того звучания, в которое она должна облечься. И в конце концов слышу определенную мелодию. И тогда только приходят слова. Нужно следить за тем, чтобы они точно ложились на интонацию, ничем не противоречили ей. Без мысли нет творчества. И для меня она почему-то прежде всего воплощается в форме какого-то звучания». Такая поэзия представляет исключительно благодарный материал для музыкального воплощения, и нет ничего странного в том, что по общему объему музыки, созданному на его слова, Блок из русских поэтов-классиков уступает только Пушкину.
На этом диске представлены романсы на стихи Блока, принадлежащие перу двух композиторов, объединенных особой приверженностью его поэзии, но в остальном очень разных. Старший из них, Юрий Александрович Шапорин (1887—1966) начинал свой профессиональный путь еще до революции 1917 года. Он учился в Санкт-Петербургском университете и Санкт-Петербургской консерватории и лично общался с поэтом. В советское время Шапорин стал видной фигурой музыкального истеблишмента; вершиной его творчества считается монументальная симфония-кантата «На поле Куликовом», основанная преимущественно на одноименном стихотворном цикле Блока (1939). Шапорин сочинил еще несколько крупных опусов, включая оперу «Декабристы» (1953), которая в свое время широко пропагандировалась в СССР как образец историко-патриотического жанра. Но самую жизнеспособную часть его наследия, несомненно, составляют романсы для голоса с фортепиано на слова русских поэтов-классиков — и прежде всего, конечно же, Пушкина и Блока. Лучшие из них примечательны пластичностью мелодических линий, насыщенностью фортепианной фактуры, чуткостью к смысловым изгибам поэтического текста; по музыкальному языку они часто напоминают романтичную, богатую гармоническими изысками вокальную лирику Чайковского и Рахманинова.
Состоящий из десяти романсов цикл «Далекая юность» соч. 12 (1939) можно смело причислить к вершинам камерно-вокального жанра в русской музыке XX века. Шапорин избрал для него тексты интимного, большей частью ностальгического характера. Они складываются в ряд воспоминаний о былых любовях, о некогда испытанном счастье — сама собой напрашивается параллель с «Любовью поэта» (Dichterliebe) Шумана. Циклу предписан эпиграф из Гоголя: «О, моя юность…» — всего лишь три слова, но человек русской культуры без труда вспомнит контекст, откуда они взяты. Это поэтичный авторский монолог из 6 й главы первого тома «Мертвых душ», где Гоголь размышляет о том, как по-разному воспринимаются новые впечатления незрелым юношей и усталым человеком на склоне лет: «Теперь […] моему охлажденному взору неприютно […] и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! о моя свежесть!».
В цикле Шапорина это настроение разочарования и психологической усталости сгущается ближе к концу. В первых романсах еще ощущаются следы молодой бодрости духа, хотя и затуманенные легкой меланхолией. Музыка оживляется элементами звукоизобразительности и жанровыми ассоциациями: пассажи фортепиано деликатно «иллюстрируют» весеннюю грозу («Я помню вечер») и легкий шум ветра («Ветер принес издалека»); романс «Дым от костра» основан на ритме вальса, а в отдельных мелодических и гармонических моментах романса «Я тишиною очарован» подчеркнуто родство с жанром пасторали. Пятый номер цикла, «За горами, лесами», подобный большому сосредоточенному оперному монологу, знаменует собой перелом в общем настроении, — затронутая здесь элегическая нота с еще большей силой звучит в шестом романсе, «Медлительной чредой нисходит день осенний». Следующий номер, «Твой южный голос томен», возвращает к жанру вальса, который здесь представлен в более «декадентском», изнеженно-чувственном варианте, чем в «Дыме от костра». В контексте цикла эта пьеса играет роль интермеццо, создающего контрастный фон для трех последних номеров («Когда-то долгие печали», «Я вижу блеск, забытый мной», «Та жизнь прошла») — самых прочувствованных и трогательных. Эпиграф из «Мертвых душ» относится прежде всего к этому завершающему цикл «триптиху», ибо именно в нем тоска по ушедшей молодости и утраченному счастью нашла свое наиболее концентрированное выражение.
Подборка Шапорина на этом диске дополнена тремя другими романсами на стихи Блока: «Везде — над лесом и над пашней», «Servus – Reginae» («Слуга — царице») и «Приближается звук». Первые два сравнительно просты, зато третий развернут в масштабную, насыщенную движением звуковую картину, по совершенству формы и силе воздействия сопоставимую с кульминационными номерами «Далекой юности». Шапорин включил этот романс в цикл «Элегии» соч. 18, над которым работал в 1940—45 годах.
Георгий Васильевич Свиридов (1915—1998) учился в Ленинградской консерватории, где его педагогом композиции был Дмитрий Шостакович. Вообще говоря, влияние Шостаковича на советскую композиторскую молодежь было чрезвычайно сильным, но Свиридов, в отличие от большинства других учеников главного советского классика, освободился от его воздействия достаточно быстро. Зрелое творчество Свиридова неразрывно связано со словом; среди его произведений 1950—90 х годов преобладают сольные вокальные и хоровые циклы (некоторые из них названы автором «поэмами») и кантаты на стихи русских поэтов XIX и XX веков. Если Шапорин в своей вокальной лирике близок Чайковскому и Рахманинову, то главный предшественник и ориентир Свиридова — более сдержанный, тяготеющий к русскому фольклору и архаике, экономный в отношении гармонии и фактуры Мусоргский. Искусство Свиридова, прочно укорененное в стихии русской речи и в глубинных пластах русского менталитета, сравнительно мало известно за пределами России, но весьма популярно на его родине.
Одна из центральных работ Свиридова — вокальный цикл («поэма») для голоса с фортепиано «Петербург». Композитор выбрал для нее девять стихотворений Блока, объединенных только одним: все они имеют отношение к столице Российской империи с ее традиционно холодной, мистической, часто мрачной, иногда зловещей аурой. Самый ранний из романсов, вошедших в «Петербург», появился в начале 1960 х годов, а свою окончательную форму поэма приняла только в 1995 м, в год восьмидесятилетия композитора. Премьера «Петербурга» в полном виде состоялась в мае 1996 года в Лондоне (пел Дмитрий Хворостовский, аккомпанировал Михаил Аркадьев).
Части вокальной поэмы «Петербург» могут исполняться и по отдельности. На этом диске записаны три из них. Первая, «Флюгер», принадлежит к числу самых популярных вокальных миниатюр во всем творчестве Свиридова. Ее сквозным стержнем служит трезвучие Des-dur, пульсирующее в ровном триольном ритме. Благодаря чередованию «нанизанных» на него аккордов в верхнем и нижнем регистрах фортепиано создается богатый обертонами («колокольный») фон для линии голоса. Простыми, безошибочно найденными средствами достигается эффект объемного, уходящего в бесконечность пространства — звуковой образ той самой «синей глуби» и «извечно туманных далей», о которых говорится в глубоко метафизическом стихотворении Блока. Простота иного рода, в духе полуфольклорной городской песни, но с деталями, выдающими руку изысканного мастера, отличает песню «Невеста». Присутствующий в ней возвышенно-религиозный элемент получает развитие в последней и, наверно, самой проникновенной песне цикла, озаглавленной «Богоматерь в городе». В этом стихотворении, как и во многих других произведениях Блока (включая уже упомянутый «Флюгер»), «картинка» повседневной жизни преобразуется в величественный, внушающий благоговение символ. Художественная сила свиридовской миниатюры, как и других лучших пьес композитора, обусловлена контрастом между богатством символики, заключенной в стихах, и удивительной, почти наивной простотой их музыкального воплощения.

Левон Акопян

Contact

http://www.suoniecolori.com/...

Sur le net

http://www.suoniecolori.com